Неточные совпадения
«Что за
мужчина? — старосту
Допытывали странники. —
За что его тузят?»
— Не знаем, так наказано
Нам из села из Тискова,
Что буде где покажется
Егорка Шутов — бить его!
И бьем. Подъедут тисковцы.
Расскажут. Удоволили? —
Спросил старик вернувшихся
С погони молодцов.
«Не все между
мужчинамиОтыскивать счастливого,
Пощупаем-ка баб!» —
Решили наши странники
И стали баб опрашивать.
В селе Наготине
Сказали, как отрезали:
«У нас такой не водится,
А есть в селе Клину:
Корова холмогорская,
Не баба! доброумнее
И глаже — бабы нет.
Спросите вы Корчагину
Матрену Тимофеевну,
Она же: губернаторша...
«Умница,
Какой
мужчина там?» —
Спросил Роман у женщины,
Уже кормившей Митеньку
Горяченькой ухой.
Вронский в эти три месяца, которые он провел с Анной за границей, сходясь с новыми людьми, всегда задавал себе вопрос о том, как это новое лицо посмотрит на его отношения к Анне, и большею частью встречал в
мужчинах какое должно понимание. Но если б его
спросили и
спросили тех, которые понимали «как должно», в чем состояло это понимание, и он и они были бы в большом затруднении.
Потом он
спросил: бывает ли, что
мужчины грубо обращаются с нею? Она как будто немножко обиделась.
— Вот какой ты… практический
мужчина! — сказала она, посмотрев на него с нехорошей усмешкой, и эта усмешка разрешила ему
спросить ее...
— Разве я вам мешаю? —
спросила она, посмотрев на
мужчин. — Я начала понимать политику, мне тоже хочется убить какого-нибудь… министра, что ли.
— Сумеречный
мужчина, — сказал Клим и
спросил: — У них — роман, у Макарова и Лидии?
— На сколько человек построен зàмок? —
спрашивал англичанин. — Сколько заключенных? Сколько
мужчин, сколько женщин, детей? Сколько каторжных, ссыльных, добровольно следующих? Сколько больных?
Когда подводы тронулись, Нехлюдов сел на дожидавшегося его извозчика и велел ему обогнать партию с тем, чтобы рассмотреть среди нее, нет ли знакомых арестантов среди
мужчин, и потом, среди женщин найдя Маслову,
спросить у нее, получила ли она посланные ей вещи.
Прекрасная Елена,
Хочу
спросить у вас, у женщин, лучше
Известны вам сердечные дела:
Ужли совсем не стало той отваги
В сердцах
мужчин, не стало тех речей,
Пленительно-лукавых, смелых взоров,
Которыми неотразимо верно,
Бывало, мы девиц и жен прельщали?
Прекрасная Елена, укажи,
Кого избрать из юных берендеев,
Способного свершить желанный подвиг?
— Барыня! вас
мужчина в девичьей
спрашивает.
— Должна! Вот опять должна! Я слышать не могу этого ненавистного слова: женщина должна. Отчего же, я вас
спрашиваю,
мужчина не должен?
— Ты давно здесь? —
спросил он, прихлебывая пиво. Он чувствовал смутно, что то подражание любви, которое сейчас должно произойти, требует какого-то душевного сближения, более интимного знакомства, и поэтому, несмотря на свое нетерпение, начал обычный разговор, который ведется почти всеми
мужчинами наедине с проститутками и который заставляет их лгать почти механически, лгать без огорчения, увлечения Или злобы, по одному престарому трафарету.
Несколько раз в продолжение суток Горизонт заходил в третий класс, в два вагона, разделенные друг от друга чуть ли не целым поездом. В одном вагоне сидели три красивые женщины в обществе чернобородого, молчаливого сумрачного
мужчины. С ним Горизонт перекидывался странными фразами на каком-то специальном жаргоне. Женщины глядели на него тревожно, точно желая и не решаясь о чем-то
спросить. Раз только, около полудня, одна из них позволила себе робко произнести...
Видеть женщину хорошо одетою кажется до такой степени натуральным, что вам,
мужчинам, не приходит даже на мысль
спросить себя, как создается эта обаятельная обстановка, cette masse de soies, de velours, de mousselines et de dentelles, qui rend la femme si seduisante, si desirable.
Часа в три компания распадалась. Дамы предпринимали путешествие по магазинам, а
мужчины отправлялись смотреть"картинки". Во время процесса смотрения Захар Иваныч взвизгивал: ах, шельма! и
спрашивал у Федора Сергеича, как это называется по-латыни. Но однажды зашли мы в пирожную, и с Блохиным вдруг сделалось что-то необыкновенное.
Аграфена Кондратьевна. Да на деле-то уж не
спросим, — ты покедова-то вот. Человек приедет чужой-посторонний, все-таки, как хочешь примеривай, а
мужчина — не женщина, — в первый-то раз наедет, не видамши-то его.
— А ты? неужели ты веришь? —
спросил Петр Иваныч, подходя к ней, — да нет, ты шутишь! Он еще ребенок и не знает ни себя, ни других, а тебе было бы стыдно! Неужели ты могла бы уважать
мужчину, если б он полюбил так?.. Так ли любят?..
Но в Сарапуле сел на пароход толстый
мужчина, с дряблым, бабьим лицом без бороды и усов. Теплая длинная чуйка и картуз с наушниками из лисьего меха еще более усиливали его сходство с женщиной. Он тотчас же занял столик около кухни, где было теплее,
спросил чайный прибор и начал пить желтый кипяток, не расстегнув чуйки, не сняв картуза, обильно потея.
Вот ты пишешь, что моя любовь для тебя все заменила, что даже все твои прежние занятия теперь должны остаться без применения; а я
спрашиваю себя, может ли
мужчина жить одною любовью?
Женщины плакали, глядя на него,
мужчины, брезгливо сморщив лица, угрюмо ушли; мать урода сидела на земле, то пряча голову, то поднимая ее и глядя на всех так, точно без слов
спрашивала о чем-то, чего никто не понимал.
— Про нее, между прочим, рассказывают, — продолжала г-жа Петицкая, — и это не то что выдумка, а настоящее происшествие было: раз она идет и встречает знакомого ей студента с узелком, и этакая-то хорошенькая, прелестная собой,
спрашивает его: «Куда вы идете?» — «В баню!» — говорит. — «Ну так, говорит, и я с вами!» Пошла с ним в номер и вымылась, и не то что между ними что-нибудь дурное произошло — ничего!.. Так только, чтобы показать, что стыдиться
мужчин не следует.
Лыняев. Нет, ничего. Я только хотел
спросить вас: что это, вы в роль входите или потому, что меня за
мужчину не считаете?
— С кем ты с последним
мужчиной говорил? —
спросила дама.
Лотохин. Но если у него не было состояния, так долгов не было ли? Вы не удивляйтесь, что я вас о долгах
спрашиваю! У мужчин-красавцев постоянно бывают долги — это их всегдашняя принадлежность.
— Тысячи женщин до тебя, о моя прекрасная, задавали своим милым этот вопрос, и сотни веков после тебя они будут
спрашивать об этом своих милых. Три вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь
мужчины к сердцу женщины. Это не моя мудрость, Суламифь, это слова Агура, сына Иакеева, слышанные от него учениками. Но почтим и чужую мудрость.
Недоумевая таким образом, все, однакож, были суше обыкновенного с Михайлом Егорычем; но он как бы не замечал этого и, поговоря с
мужчинами, подошел к дамам,
спросил некоторых о здоровье и сел около Клеопатры Николаевны, которая опять несколько сконфузилась.
— Ты бы лучше своей Глашке указывала, чтобы она к мужчинам-то поменьше лезла, когда они спят… Это не прилично девушке-невесте. Я своими глазами видела, как Глашка давеча к барину ходила… Да, своими глазами видела. Вон он сидит,
спросите у него!
— И я очень рад. Но вот беда, вообразите: мне даже негде вас посадить. Нас держат в загоне, несмотря на все наше значение (
мужчина махнул рукой на катушки бумаги). Интриги… Но-о, мы развернемся, не беспокойтесь… Гм… Чем же вы порадуете нас новеньким? — ласково
спросил он у бледного Короткова. — Ах, да, виноват, виноват тысячу раз, позвольте вас познакомить, — он изящно махнул белой рукой в сторону машинки, — Генриетта Потаповна Персимфанс.
Идёт встречу
мужчина, подобный медведю, чумазый весь с ног до головы; блестит на солнце жирной грязью своей одежды;
спрашиваю я, не знает ли он слесаря Петра Ягих.
— Да, пять лет! — вздохнула Таня. — Много воды утекло с тех пор. Скажите, Андрюша, по совести, — живо заговорила она, глядя ему в лицо, — вы отвыкли от нас? Впрочем, что же я
спрашиваю? Вы
мужчина, живете уже своею, интересною жизнью, вы величина… Отчуждение так естественно! Но как бы ни было, Андрюша, мне хочется, чтобы вы считали нас своими. Мы имеем на это право.
— Лев Павлович?.. Лев Павлович, как и все
мужчины: он с самых первых пор или скучал, или даже смеялся над моими стремлениями. Он окружал меня богатством, удовлетворял мои прихоти, впрочем, всегда с оговорками, и потому полагал, что уже все сделал, что я даже не должна сметь ничего желать более. Но, бога ради, не
спрашивайте меня: видьте во мне вашего друга… старуху, которая вам желает счастья… и больше ничего! Расскажите мне лучше что-нибудь про себя: когда вы думаете назначить свадьбу?
Потом кто-то еще высунулся из толпы
мужчин и с радостным видом стал
спрашивать княгиню Веру, когда она из Москвы и проч….
Кончив свою речь, она с очаровательно ясной улыбкой
спросила у
мужчин...
Клеопатра. Сказать, не
спросить! Вы мне нравитесь… такая вы свободная, так ловко одеты всегда… и хорошо держитесь с
мужчинами. Я вам завидую… и как вы говорите, и как ходите… А иногда я вас не люблю… даже ненавижу!
Прежде нежели Дрейяк что-нибудь понял, высокий плечистый
мужчина без сюртука, с засученными рукавами, с тяжелым железным ломом, повязанный красным платком, поровнявшись с ним,
спросил его громовым голосом: «Ты с нами?» Дрейяк, бледный и уж несколько нездоровый, не мог сообразить, какое может иметь последствие отказ, и потому медлил с ответом; но новый знакомец был нетерпелив, он взял нашего шевалье за шиворот и, сообщив его телу движение, весьма неприятное, повторил вопрос.
— Ну что? —
спросила г-жа Мендель у мужа и была разочарована, узнав, что
мужчины хлопочут больше о Британе и евреях.
— А вы? —
спросил Аполлос Михайлыч, обращаясь к плешивому
мужчине.
Платонов. Вы сами
спросите, зачем беспокоить maman? Всё пропало! Жена ушла — и всё пропало, ничего не осталось! Прекрасная, как майский день, Софи — идеал, за которым не видно других идеалов! Без женщины
мужчина — что без паров машина! Пропала жизнь, улетучились пары! Всё пропало! И честь, и человеческое достоинство, и аристократизм, всё! Конец пришел!
После этого разговора Строинский по целым ночам просиживал с унтер-офицером и мало-помалу проникал в «тайну сокровенную». Месяцев через восемь тот же унтер-офицер ввел его в Бендерах в сионскую горницу. Там все были одеты в белые рубахи, все с зелеными ветвями в руках; были тут
мужчины и женщины. С венком из цветов на голове встретил Строинского при входе пророк. Грозно, даже грубо
спросил он...
— Почти.
Спроси, пожалуйста, по совести всех дам, не случалось ли им поцеловать
мужчину до замужества, и ручаюсь, что редкой этого не случалось; а между тем это не помешало многим из них быть потом и очень хорошими женами и матерями.
— И очень, на том и ловятся
мужчины — хорошие: негодяи гораздо умней, те владеют собой гораздо лучше. Вы позвольте мне вас дружески
спросить в заключение нашей долгой беседы: вы знаете ли Ларису?
— Вчера я, а сегодня ты! — Он нехотя улыбнулся. — Ты совсем плохой
мужчина, Вандергуд, что
спрашиваешь о таких пустяках. Или ты еще не привык, чтобы твою постель нагревал другой? Возьми, она славная девочка. Она все умеет.
Мужчины и многие дамы поднялись. Василий Васильевич
спросил Токарева...
Вошел мастер, Александр Дмитриевич Волков,
мужчина с выхоленными светло-русыми усами и остриженный под гребенку. Все взялись за работу. Он
спросил...
Они теперь опять вернулись к ее семейным делам. На ее слова о любви
мужчины и женщины он не возражал, а только поглядел на нее долго-долго, и она не стала продолжать в том же духе. Теперь она
спрашивала его по поводу ее двоюродной сестры, Калерии, бросившей их дом года два перед тем, чтобы готовиться в Петербурге в фельдшерицы.
— Успокоились? — все так же кротко
спросила Калерия. — Это ничего, что заплакали…
Мужчины стыдятся слез… И напрасно. Да и передо мной?.. Я ведь уже Христова невеста.
Однажды весною, в 1889 году, я зашел по какому-то делу в помещение Общества русских студентов. Лица у всех были взволнованные и смущенные, а из соседней комнаты доносился плач, — судя по голосу,
мужчины, но такой заливчатый, с такими судорожными всхлипываниями, как плачут только женщины. И это было страшно. Я вошел в ту комнату и остановился на пороге. Рыдал совершенно обезумевший от горя Омиров. Я
спросил соседа, в чем дело. Он удивленно оглядел меня.
Я от этого искушения и не воздержался — и когда Гуго ни с того ни с сего обнял меня за плечи и
спросил, могу ли я себе представить, что может произойти от очень твердой женщины и очень твердого
мужчины? — я ему отвечал...